3. ИМПЕРИЯ В "ЗОЛОТОЙ ВЕК" АНТОНИНОВ

После убийства Домициана и объявления его "тираном", что влекло за собой уничтожение его статуй и имени на надписях, сенат и войско передали власть уже раньше намечавшемуся сенатом на пост императора престарелому консуляру Нерве из знатного рода Кокцеев, внуку и сыну знаменитых юристов и консулов. С него началась династия Антонинов, названная так по имени одного из ее представителей - Антонина Пия. К ней принадлежали Нерва (96-98 гг.), Траян (98-113 гг.), Адриан (117-138 гг.), Антоний Пий (138-161 гг.), Марк Аврелий (161-180 гг.) и Коммод (180-192 гг.). Кроме последнего, унаследовавшего престол от своего отца Марка Аврелия, все императоры этой династии усыновлялись своими предшественниками с одобрения армии и сената, т. е. были как бы выборными правителями, что особенно устраивало сенат, считавший, что такие принцепсы будут больше с ним считаться и больше от него зависеть, чем наследственные. Правление Антонинов знаменовалось примирением императоров с сенатом, осуществившимся с тем большей легкостью, что состав последнего все чаще пополнялся провинциалами, уже не столь связанными с традициями старой римской знати. Так, при Адриане италики составляли в сенате 58%. Кроме того, в него входили испанцы, галлы, африканцы, уроженцы Востока, ахейцы, далматы. При Антонине Пии италиков в сенате насчитывалось 57 %, остальные - галлы, уроженцы Ахайи, Африки, Востока. При Марке Аврелии было 56% италиков, кроме того, испанцы, галлы, африканцы и др. Сам Траян и его родственник Адриан являлись уроженцами города Италика в Испании. Были ли они потомками римских колонистов или коренными испанцами, романизовавшимися и достигшими высоких должностей в Риме,- вопрос спорный. Семья Антонина Пия происходила из Немауса в Галлии. Таким образом, число италиков в сенате постепенно уменьшается. Сенат уже не мог требовать усиленной эксплуатации провинций и доверил управление ими императорам и императорским чиновникам. Прекратились репрессии и земельные конфискации; судя по "Панегирику" Плиния Младшего, посвященному Траяну, было достигнуто и известное разделение власти императора как собственника и как суверена, поскольку Плиний ставит ему в заслугу то, что "не вся империя находится в его патримонии". Политика Юлиев-Клавдиев и Домициана официально осуждалась, и было косвенно признано право граждан бороться с "тиранами". Во всяком случае, чрезвычайно популярен был анекдот, рассказывавшийся о Траяне: когда он вручал меч новому префекту преторианцев, он к обычным словам: "Употребляй его в мою защиту" - прибавил: "если я буду хорошо править, и против меня, если я буду править плохо". Вообще Траян, особенно благодаря покорению Дакии, давшей огромную добычу, часть которой была роздана народу и употреблена на длившийся три месяпа праздник, был очень популярен, и последующим принцепсам сенат желал быть такими же, как он. Слава его еще более возросла после победоносной войны с Парфией, во время которой он и умер. Адриану ставили в заслугу его образованность, покровительство наукам и философии (он назначил жалованье главам основных философских школ в Афинах), любовь к искусствам, простоту нравов (он ходил пешком по Риму, запросто заговаривал со встречными), его заботу о провинциях, которые он постоянно объезжал, оказывая небходимую помощь городам, его умение наладить дисциплину в армии. Об Антонине Пии известно сравнительно мало, но уже само прозвище (Благочестивый) показывало, что его считали образцом древней pietas. Наконец, Марк Аврелий, последний крупный стоик Рима, был тем самым "философом на троне", о котором мечтали многочисленные авторы, создававшие в своих сочинениях образ "идеального принцепса". Только Коммод снова в глазах высших классов стал тираном, самодуром, подобным Нерону, тоже публично выступавшим на сцене, но уже не в качестве актера, а в качестве гладиатора. Неизвестно, конечно, насколько все эти характеристики, исходившие из среды императорского окружения, соответствовали действительности.

В эпоху Антонинов империя достигла максимально возможного расцвета.

Наиболее прочными стали экономические связи провинций и отдельных областей империи благодаря интенсивному развитию торговли. Корабли, снабженные тремя мачтами и парусами, тоннажем до 500 тонн и вмещавшие до 600 пассажиров, были соизмеримы с судами XVII и даже начала XVIII в. Путешествия совершались довольно быстро: так, путь от Коринфа до Путеол длился 5 дней, от Путеол до Александрии - 7 дней, от Гадеса до Остии - 7 дней, от Нарбоны до Остии - 3 дня. Хорошо были оборудованы и маленькие, и большие гавани, где разгружались и загружались суда. Некоторые имели много причалов для стоянки судов; погрузка и разгрузка производилась машинами. Если корабли не могли пристать, корпорации лодочников и плотовщиков доставляли товар до берега, а затем по рекам в глубь страны. В гаванях имелись склады для товаров, здания администрации порта, помещения коллегий торговцев и работников порта, базилики, где заключались сделки, трактиры, гостиницы. Велико было число обслуживающих порт работников разной квалификации: грузчики, перевозчики, механики, весовщики, рабочие, строившие и ремонтировавшие суда, шившие паруса, конопатившие корабли, покрывавшие их воском. Суда принадлежали навикуляриям, иногда крупным землевладельцам, продававшим свою продукцию. Торговцы были крупные, оптовые (негоциаторы) и мелкие (меркаторы). Владельцы обычно посылали с кораблем доверенного раба и подчиненный ему персонал, заключавший сделки и непосредственно ведавший торговыми операциями. Морская торговля приносила большие барыши, но была связана и с риском (кораблекрушения, нападения пиратов), поэтому заем, дававшийся под морскую торговлю, не был ограничен определенным процентом, подобно всякому иному займу. Некоторые лица имели несколько судов, например известный из остийской надписи владелец всех африканских и сардинских судов, хлеботорговец, дуумвир, фламин и патрон кураторов морских кораблей в Остии (GIL, XIV, 4142).

В ряде случаев торговля была специализирована. Так, известны корпорации трансальпийских и цизальпийских купцов, посвятивших в Лугдуне надпись своему префекту (CIL, XIII, 2029); коллегии виноторговцев, виноторговцы из Аримина, торговцы вазами, торговцы зерном и маслом из Африки, торговцы маслом из Бетики. Известны оптовые торговцы, скупавшие урожай на корню, а затем продававшие его.

Торговали не только в границах империи, но и за ее пределами - с племенами свободной Германии, отчасти используя древний "янтарный путь"; с Индией, куда вывозились вино и некоторые ремесленные изделия и ввозились предметы роскоши, драгоценные камни, шелк; с племенами, жившими за границами империи в Африке и поставлявшими слоновую кость и зверей для цирков, и даже с Дальним Востоком, куда направлялись караваны, шедшие через Аравию, где (особенно в Пальмире) для них оборудовались караван-сараи и вербовались отряды, охранявшие караваны от разбойников. Сухопутная торговля была более затруднительна из-за несовершенства транспортных средств, но благодаря непрестанно строившимся императорами удобным дорогам с расположенными на них селами, где проезжие могли остановиться в гостинице, купить еду для себя и вьючного скота в трактирах, она также развивалась.

Часто, ссылаясь на развитие торговли (одни исследователи оценивают степень этого развития выше, другие ниже), императорский Рим считают чуть ли не капиталистическим. Подобное отождествление неправомерно прежде всего потому, что независимо от размаха торговых операций роль торгового (как и ростовщического) капитала в античном и капиталистическом мире совершенно различна. Как подчеркивал К. Маркс, в античности торговый и ростовщический капитал не подчинял себе производства, не вкладывался в производство, что свидетельствовало о низком экономическом развитии общества; при отсутствии средней нормы прибыли торговый капитал присваивал себе значительную долю прибавочного продукта и прибыль его не составляла части общей прибавочной стоимости, а определялась ростовщическим процентом [+4]. Торговец и ростовщик не были здесь, как при капитализме (где ростовщик заменен банкиром), частью всего механизма реализации прибавочной стоимости, ускорения оборота капитала.

Все же развитие товарно-денежных отношений стимулировало развитие экономики как в Италии, так и особенно в провинциях. В Италии продолжало развиваться ремесло, возникали многочисленные новые ремесленные коллегии, получавшие определенные привилегии. Владельцы вилл старались увеличить свои доходы, устраивая при имениях мастерские, в которых работали не занятые в сельском хозяйстве рабы, устраивали трактиры, бани, где желающим предоставлялись "все городские утонченности", отдавали рабов в учение или посылали на заработки.

Особенно богата была Испания. Рудники, перешедшие теперь в собственность императоров (Тиберий, например, конфисковал большие рудники Секста Мария, продолжавшие носить его имя), были поставлены под надзор императорской администрации. Рудники Бетики давали серебра на 255-400 тыс. денариев в год. Там же добывался свинец (его находят в слитках по 30-35 кг), сурик, киноварь. Рудники на севере полуострова давали по 20 тыс. фунтов золота в год. Там же имелись рудники, где добывалось серебро, железо, свинец. Огромных размеров достиг экспорт вина и масла. В одном только Риме, в так называемом Монте Тестаччо (холме, составленном из обломков амфор), найдено 40 млн. амфор, вывезенных за сто лет, что при цене амфоры в 20-40 сестерциев составляло в год 8-16 млн. сестерциев, не считая дохода, получаемого от вывоза масла в другие города Италии, Галлию, Африку, Британию. Частично экспортером был фиск, частично индивидуальные землевладельцы. По клеймам на амфорах известны их компании; особенно многочисленны растянувшиеся на сотню лет клейма семьи Цецилиев, а также семьи Бебиев. Было много и мелких мастерских, изготовлявших тару для вина и масла.

Размеры имений были неодинаковы: известны и небольшие виллы, и крупные, например вилла в Наварре, в погребах которой содержалось амфор на 150 тыс. гектолитров. Кроме вина и масла, вывозились зерновые, лен, испанский дрок, шедший на грубые ткани для парусов, высоко ценившийся племенной скот. Особенно доходны были практиковавшиеся во всех приморских городах промыслы по засолке рыбы в специальных рыбозасолочных ваннах и по изготовлению славившегося по всему Средиземноморью рыбного соуса - гарума. Экспорт требовал создания как керамических мастерских, так и развитой судостроительной промышленности. Появились и свои художественные ремесла, но все же ремесленные изделия, статуи, украшенные барельефами саркофаги, произведения искусства, предметы роскоши импортировались главным образом из Италии. В связи с расширением добычи руды растут старые и возникают некоторые новые города, хотя в основном то были небольшие племенные центры, торговые форумы.

Рабство на юге и юго-востоке Испании было уже достаточно развито до римского завоевания, и число рабов растет вместе с романизацией в хозяйственной жизни. Известна так называемая "формула из Бетики" - надпись, содержащая образец сделки на заем под заклад имения с рабами между владельцем имения и доверенным рабом заимодавца (CIL, II, 5042), т. е. рабы считались обязательной принадлежностью виллы, а господа, как и в Италии, имели своими доверенными агентами рабов. Из надписей явствует, что прививались и италийские формы организации рабов. Рабы, особенно вилики, довольно часто упоминаются в надписях юга и юго-запада Испании, как и отпущенники, часто занимавшие в городах должности севиров августалов. Реже рабы упоминаются в надписях с севера Испании и ее центральных районов. Там сохранились более патриархальные отношения: рабы, носящие местные имена, указывают также имена своих отцов. В керамических клеймах имена рабов редки, так же как и в надписях ремесленников, преимущественно свободнорожденных. Из известного устава, регулирующего сдачу в аренду участков на серебряных рудниках, мы видим, что арендаторами выступают свободные, работающие сами или с несколькими рабами, а наиболее бедным предоставлялась возможность добывать медь и серебро из шлака и окалины. Свободными были и лица, обслуживавшие рудокопов, - банщики, сапожники, сукновалы, чинщики одежды, цирюльники, учителя. Для работы на рудниках стекалось много свободных из разных частей полуострова, особенно из северо-западных областей. На юге и юго-востоке беднота находила себе заработок в гаванях и в ремесленных мастерских. Многие получали вспомоществование от магистратов, декурионов и просто богатых граждан городов, тративших немалые суммы на раздачи, угощения, игры.

Строй городов был аристократичен, муниципальные должности здесь не занимали ни разбогатевшие торговцы и ремесленники, ни ветераны, как это имело место в ряде италийских городов и городов других провинций. Декурионами, магистратами, фламинами императорского культа городов и провинций были лишь местные более или менее крупные землевладельцы. Если они и вели дела, связанные с морской торговлей, то лишь через доверенных агентов.

Южные и юго-восточные области Испании были полностью романизованы как в социально-экономическом, так и в культурном отношениях. Отсюда выходили такие переселявшиеся в Рим деятели культуры, как Сенека, его племянник поэт Лукан, поэт Марциал, автор труда "О воспитании оратора" Квинтилиан, Колумелла и др. Здесь уже не говорили ни на иберийских, ни на финикийском и пунийском языках, полностью вытесненных латынью, носили римские имена, почитали римских богов, украшали свои города и жилища произведениями искусства, привезенными из старых античных центров или изготовленными на месте в подражание им.

Иным было положение в центральных и северо-западных районах. Правда, благодаря тому что здесь стоял легион и имелись рудники, привлекавшие разных предпринимателей и находившиеся под контролем императорской администрации, наиболее тесно связанные с ними города романизовались. Тем не менее большая часть населения продолжала жить общинами (gentes, gentilitates, centuriae), возможно представлявшими переходные от кровнородственных к территориальным общинам образования. Иногда они имели одно, иногда несколько принадлежавших им поселений. Во главе их стояли "принцепсы". Нередко даже римские граждане, жившие в городах и занимавшие там должности, указывают, к какому племени, роду или центурии они принадлежат. Отдельные племена или их подразделения заключали между собой договоры о дружбе или выбирали патронов, становясь их клиентами, что предполагало известную зависимость. Могли в состав общин приниматься и члены других племен или родов. Такие общины имели свои земли и рабов. Они почитали богов-покровителей своей общины, культ которых очень редко выходил за ее пределы, так что известно около 400 локальных божеств, в именах которых нередко можно предполагать название рода или племени, патронами которых они были. В тех же районах сохранялись доримские культы оленя, кабана и т. п. Правда, и там делались надписи на латинском языке и в употреблении были латинские имена, но романизация эта была поверхностной, не затрагивала глубинных основ жизни. Из одной, правда, найденной в Мавритании Тингитанской надписи мы узнаем, что получивший в 177 г. римское гражданство "принцепс" племени вместе с тем сохранял права своего племени (salvo iure gentis). Можно полагать, что так же обстояло дело со становившимися римскими гражданами "принцепсами" испанских племен и центурий. И, вероятно, именно такие "принцепсы" становились владельцами крупных имений с зависимым населением, тогда как в Бетике преобладали средние виллы с рабами. Однако даже в наиболее романизованных районах колоны не были полностью вытеснены рабами. Так, на территории Эмериты, где ветераны с самого начала получили большие наделы в 400 югеров, раскопано 100 вилл и сел, причем ряд вилл окружен маленькими домиками колонов.

Сходную картину мы видим и в Галлии. Расширяется площадь возделываемой земли, и значительно повышается качество ее обработки за счет поднятия нови, осушения болот, расчистки лесов. Быстро растет число вилл в Нарбонской Галлии, Лудунской провинции и Южной Бельгике на территориях больших городов, и здесь же концентрируется наибольшее число надписей рабов. Среди рабов, отпущенников и клиентов господ особенно распространен был фамильный культ Гения господина или патрона, что также свидетельствует в пользу римских форм организации хозяйства. В городах, особенно связанных с водными путями, развивается специализированное ремесло, в котором было занято и значительное число отпущенников. Надписи упоминают таких специалистов, как золотых дел мастера, шлифовальщики драгоценных камней, красильщики тканей пурпуром, гвоздари, кожевники, плотники, строители, изготовители грубых плащей для рабов и простого народа и т. п. Многие из них входили в коллегии, очень многочисленные в Лугдуне, Арелате, Немаусе и других крупных городах. Наиболее богатые включались в число севиров августалов. Вместе с тем было много и свободнорожденных ремесленников - сандальщиков, мраморщиков, каменотесов, строителей, золотошвей, чеканщиков по серебру, парфюмеров, плотников, мастеров в металлургии, достигшей в Галлии особенно большого подъема, так же как ткачество.

Ремесло и ремесленники пользовались уважением. На надгробиях ремесленников (особенно много их в Бурдигале) они изображались с их орудиями производства, а часто эти орудия на надгробиях и алтарях изображались отдельно. Возможно, что из Галлии этот обычай перешел в Италию, где в особом почете были плотничьи и строительные инструменты, связывавшиеся с праведной жизнью. Искусные ремесленники гордились своим умением; так, в эпитафии члена коллегии плотников из Арелаты Кандидия Бенигна он прославляется как общепризнанный учитель плотничьего искусства, превосходивший всех других и умевший изготовлять превосходные водяные органы (CIL, XII, 722). Ремесленные коллегии и их патроны играли немалую роль в жизни городов, как и коллегии торговцев. Особенно славилась галльская terra sigillata, вытеснившая италийскую. Центрами ее были Грофесенк (у рутенов). Лезу (у арвернов) и Рейнцаберн на Рейне. Здесь мастерами были свободные местные уроженцы, составлявшие компании, их изделия, изготовлявшиеся в больших количествах, вывозились во все провинции и за пределы империи. В Грофесенке, как считают, выпускали до 300 тыс. сосудов в год. В Рейнцаберне, судя по размерам печей, каждая из которых принадлежала одному из членов компании, выпускалось до 40-80 тыс. сосудов, и в каждой из принадлежавших компании мастерских работало до 100-150 рабочих. Такие же компании составляли владельцы кузниц. Со II в. здесь производятся стеклянные изделия для вина и ароматов в форме плодов или животных, покрытые ртутью зеркала, оконные стекла.

Вместе с тем на территориях civitates и вне их сохранялось значительное число туземных общин - пагов, сел, соседств, особенно многочисленных в Бельгике, кое-где на Рейне, в Западной Аквитании и других местах. Такие общины выносили совместные решения, почитали своих иногда отождествлявшихся с римскими, иногда сохранявших свои туземные имена богов. Особенно характерен был культ богини-матери, названной по имени родо-племенной или территориальной общины, часто в сочетании с одноименным богом. Даже в таком издавна романизованном, а еще прежде эллинизованном городе, как Гланум, почитались совместно богини Glanicae и бог Glanus, причем богини отождествлялись с тремя парками и с богиней Опо. Наряду с посвящениями римским богам там найдены и посвящения нескольким туземным. В других, менее романизованных районах аналогичные посвящения очень многочисленны, что косвенно свидетельствует о живучести общинных отношений. Римские боги, из которых особенно популярны были Марс и Меркурий, часто наделялись эпитетами, взятыми из наименований племенных и территориальных общин. Общины эти жили довольно независимо, хотя имели патронов и префектов из числа городских магистратов. Можно полагать, что такие префекты принадлежали к туземной, хотя и романизованной, знати. Общины, которые в отличие от городов, где каждому гражданину давался записанный в кадастр надел, получали свою территорию как некое целое (universitas) и сами делили ее между общинниками, совместно отвечая за наложенные на них повинности, жили по своим обычаям, учитывавшимся наместниками провинций. Но из них выделялись лица (то могли быть разбогатевшие и ставшие римскими гражданами общинники, поселенные на их территории ветераны или люди, купившие у общин землю), владевшие своими участками на более полном праве. В надписях они как поссессоры противопоставляются сельчанам - vicani. А так как римские граждане не могли завещать свое имущество перегринам, т. е. не получившим гражданства членам своей семьи, то земля концентрировалась в руках таких поссессоров и ветеранов, что вело к обеднению общин и к росту крупного землевладения. В конце II и начале III в. оно приобретает особенный вес в Западной Аквитании, в плодородных районах окрестностей Трира, Арлона, Намюра, а также кое-где на Рейне, хотя там преобладали однотипные виллы ветеранов с домами в два этажа, с башней, баней, погребом, застекленными окнами, портиками. Крупные виллы у Трира, Намюра, Арлона имели дома по 30-66 комнат, украшенные колоннами, мозаиками, фресками, разнообразные мастерские, но в них не было помещений для рабов. Основной рабочей силой являлись клиенты и колоны, жившие в окружающих деревнях, состоявших из небольших домов. На знаменитых надгробиях из Трира и Арлона изображены сцены из жизни хозяев вилл и их персонала: сельскохозяйственные работы, плывущие по реке барки, груженные бочками (галльское изобретение) с вином, управляющий или хозяин, считающий принесенные колонами деньги, семья господина за трапезой или за туалетом. В ряде надписей как Галлии, так и Германии богатых соседей общины чествуют как их "благодетелей", что предполагало постепенное закабаление общинников "благодеяниями" - очевидно, займами, предоставлением поселениям общинных пастбищ и т. п. "Благодеяния" были тяжелым бременем, что видно из афоризма юриста Павла: в "Дигестах" (50, 17, 69): "Да не оказывается благодеяние нежелающему", а бедные соседи становятся синонимом терминов "батрак", "клиент", "колон".

Однако до конца II в. Галлия казалась благодаря интенсивной жизни городов вполне романизованной и богатой. В знаменитых школах Августодуна получала утонченное образование знатная молодежь. Из Галлии происходил друг Марка Аврелия философ Фаворин, появилась своя интеллигенция - художники, скульпторы, архитекторы, врачи и т. п. Распространялись римские и восточные культы, процветал императорский культ.

Особое место занимали придунайские провинции - Далмация, Реция, Норик, Верхняя и Нижняя Паннония, Верхняя и Нижняя Мёзия, Дакия. Между ними были довольно значительные различия, обусловленные как временем их присоединения к империи (часть Далмации попала под римскую власть уже во II в. до н. э., Дакия - в начале II в. н. э.), так и их географическим положением (меньшая или большая близость к границе). Вместе с тем у них были и черты сходства, поскольку населявшие их кельтские, иллирийские, фракийские племена находились примерно на одном уровне развития.

Южная прибрежная часть Далмации и прилегающие острова быстро романизировались. Здесь сосредоточивались крупные города - столица провинции Салона, крупный порт на Адриатике Сения, Ядер, Нарона, Скардона, Эквум и другие, получавшие права колоний и муниципий начиная с правления Августа. Стоявший в Эквуме легион в конце I в. был уведен из замиренной и не граничившей с варварами Далмации. Оставались здесь лишь три вспомогательные когорты и полицейские посты на дорогах. Ветераны, в I в. до н. э. - I в. н. э. селившиеся в городах, в дальнейшем особой роли в их жизни не играли. Зато многочисленны были переселенцы из городов севера Италии. Семьи Веттидиев, Аквилиев Барбиев и др. через посредство своих многочисленных рабов и отпущенников вели широкие торговые и финансовые операции, приобретали возделывавшиеся рабами по италийскому образцу имения. Торговля велась главным образом между прибрежными городами и Италией; ввозили ремесленные изделия, стекло, драгоценности, вывозили вино, оливки, фрукты. Наряду с земледелием и торговлей в городах развивалось и свое ремесло, создавались ремесленные коллегии, включавшие и отпущенников. Вообще городские рабы и отпущенники здесь принимали довольно активное участие в общественной жизни, особенно в культе, коллективно и индивидуально приносили дары римским богам, занимали должности магистров и министров богов и богинь. Отпущенники входили в коллегии севиров августалов. Селились в городах и представители местной знати, "принцепсы". Многие из них получали римское гражданство при Августе, носили имя Юлиев; еще большее их число сделались гражданами при Флавиях. Флавии составляли высший слой ставшей при Веспасиане муниципием Доклеи. Известен тамошний богач М. Флавий Фронтон, построивший для города базилику и форум и занимавший магистратуры во многих городах, на территории которых владел землей. Такие местные уроженцы полностью романизовались, из них выходили городские магистраты, жрецы императорского культа, всадники, сенаторы. Иногда, правда, они сохраняли местные имена, приносили дары местным богам.

Особую территорию составляли принадлежавшие императору золотые и серебряные рудники. Они управлялись прокураторами и их помощниками - видиками. Работали там рабы и арендаторы частей рудников. Центром этой территории был город Дамавия, ставший муниципием в III в.

В отдаленных от побережья северных областях Далмации романизация шла медленно, хотя и там известны "принцепсы" с именем Юлиев. Многие из них стали гражданами при Адриане. Они были магистратами в тамошних небольших городах, кое-кто из них получал всадническое достоинство и даже становился сенатором. Но в основном богатые люди в глубине Далмации жили в кастеллах и своих имениях, где сооружались и их гробницы. Работали на их землях преимущественно колоны, и для своих соплеменников они оставались главами, "принцепсами". В их среде были живы местные традиции и культы. Любопытна в этом плане надпись далмата Медаврия, ставшего за военные заслуги консулом при Марке Аврелии. Он поставил ее в храме Эскулапа африканского города Ламбеза в честь "отечественного бога" Медавра, которого называет "Ларом народа" далматского города Резинна. Бог изображен в виде всадника, мечущего копье (CIL, VIII, 2581). Иными словами, этот консул и на чужбине сохранял верность богу местного пантеона.

Местные племена в урбанизованных районах поглощались городами. В других областях они частично были организованы в civitates, причем мелкие племена включались в более крупные племенные общины. Эти civitates, в свою очередь, делились на декурии (от нескольких десятков до нескольких сотен), возможно составлявшие родо-племенные общины с общими, периодически переделявшимися землями. Родовые связи были очень прочны. В эпитафиях даже римские граждане указывали, к какому роду они принадлежали. Первоначально племенами управляли римские командиры в качестве префектов. Затем главную роль в управлении стали играть "принцепсы". Иногда они составляли некое объединение. Так "принцепсы" большого племени яподов до конца I в. н. э. совместно приносили жертву в святилище местного бога Бинда, отождествленного с Нептуном.

Со второй половины II в. южные города, кроме гавани Сепии и Салоны, переживавшей новый расцвет в III и IV вв. (там выстроил свой роскошный дворец император Диоклетиан), стали клониться к упадку. Сокращается число надписей, исчезают надписи рабов и отпущенников. Зато выдвигаются богатые земледельческие семьи из глубинных районов. Они получают римское гражданство, живут в своих роскошных сельских виллах, осваивают римскую технику, но в общем гораздо менее романизируются, чем горожане приморских городов. Как и в других провинциях, с их возвышением оживают местные традиции и вкусы.

Норик еще до обращения в провинцию в 16 г. до н. э. был объединен в "царство" наиболее сильным племенем нориков. Племена страны имели общее святилище Марса Латобия (его эпитет происходит от имени племени латобиков) около города Вируна, в современной Каринтии. Этот бог изображался со щитом и копьем, именовался "великим богом", "царем туата", ему были посвящены конь и водные источники. Следы его культа сохранились вплоть до V в. Единой для всего Норика была богиня Норейя, "великая мать народа", впоследствии отождествлявшаяся с Исидой. Почитались также богини одноименных городов Целейя и Теурния, бог города Бедай совместно с богинями Алаунами, "матерями" племени алаунов. Общим был и культ Аполлона Белена. Общность культов говорит о прочной связи племен.

По данным археологии, на Магдалененбергё римское поселение возникло около 100 г. до н. э. и просуществовало до 45 г. н. э. Там селились италийские дельцы, ведшие дела через рабов и отпущенников. Норик привлекал их главным образом богатством металлов - железа, золота, свинца, меди, цинка. Вывозились также поставлявшиеся кельтскими мастерами изделия из металла, продукты животноводства. Приток переселенцев из Италии продолжался и после оставления поселения на Магдалененберге.

Наиболее активную деятельность по всей провинции вела семья Барбиев из Аквилеи. Известны и другие дельцы из Италии, владевшие многими рабами, имениями, мастерскими, арендовавшие участки на рудниках. Местные уроженцы, получая римское гражданство, сливались с италиками в правящий класс. На месте кельтских и иллирийских поселений возникали города - Теурния, Целейя, Сальвия, Ювавум, ставший муниципием при Адриане. Однако кое-где сохранялись и племенные общины. Так, служившие во II в. в паннонских когортах солдаты из Норика называют себя сисцианами, варианами и латобиками. Через Норик шли дороги, соединявшие Италию с Дунаем, что придавало ему стратегическое значение, особенно возросшее, когда при Марке Аврелии в Лавриаке был поставлен легион. Вскоре Лавриак стал крупным центром ремесла и торговли с задунайскими варварами.

Реция, ставшая провинцией при Августе, перечислившем на своем трофее 45 покоренных альпийских племен, оставалась слабо романизованной. Большим городом была столица Августа Винделиков, ставшая муниципием при Адриане. При Марке Аврелии в Кастра Регина был поставлен легион, что способствовало развитию там ремесла и торговли с задунайскими племенами. Вообще же урбанизация там не наблюдалась. Надписей местного населения почти не встречается.

Репин сильно пострадала от варварских вторжений III в. Разрушения, ими произведенные, были настолько велики, что провинция не могла от них оправиться и следы жизни и деятельности ее населения с этого времени практически исчезают, и судить о них не представляется возможным.

Наибольшую роль в жизни империи из дунайских провинций играли присоединенные при Августе Паннония и Мёзия и завоеванная Траяном Дакия. Значение их определялось в первую очередь тем обстоятельством, что здесь была размещена самая большая римская армия (число легионов менялось, но, как правило, их было не менее 8-9, не считая многочисленных вспомогательных частей). Именно эта армия в тех случаях, когда шла борьба за верховную власть, обычно обеспечивала победу своим ставленникам. Из местных племен набирались многочисленные вспомогательные части, служившие в разных провинциях.

Естественно, что жизнь придунайских областей, входивших в состав Папнонии, Мёзии и Дакии, в первую очередь определялась стоявшими там войсками и политикой императоров, направленной на укрепление армии и удовлетворение ее интересов.

Большинство городов здесь возникали как поселения ветеранов или развивались из организовывавшихся при легионах поселений - канаб. Такими городами были Эмона, Карнунт, Савария, Сисция, Аквинк - в Паннонии, Сингидун, Ратиария, Виминаций, Скупи, Троесм, Дуростр - в Мёзии, Сармизегетуза (бывшая столица Децебала), Напока, Паролисса, Апулум - в Дакии. В районах, удаленных от лагерей, урбанизация была незначительна, и города на эти области оказывали значительно меньшее влияние, чем в других провинциях.

В I в. легионеры Паннонии и Мёзии набирались из италиков и наиболее романизованных, имевших римское гражданство горожан Галлии, Далмапии, Норика. Они были мало связаны с местным населением. Поскольку солдатам тогда было запрещено вступать в законный брак и иметь собственность в тех провинциях, где они служили, они обычно имели сожительницами привезенных с родины отпущенниц и только после отставки могли узаконить брак и получить земельные наделы на территории городов. Местные племена управлялись префектами из легионных центурионов, хотя уже и тогда, а затем все чаще верные Риму "принцепсы" получали римское гражданство и принимали участие в управлении соплеменниками. Военные командиры производили также размежевание территорий племен и сел, их общественных земель. Племена жили в основном по селам и пагам, входившим в племенные территории. Постепенно стали распространяться и небольшие виллы. Племенные общины не исчезли и во II в. и сохранялись даже на территории городов, например община эрависков на территории Аквинка. Уроженцы дунайских провинций в надписях часто называли местом своего рождения какое-нибудь село на племенной или городской территории. Для совместных религиозных актов и во II и в III вв. объединялись служившие в воинских частях уроженцы одного села или соплеменники. О тесной связи между общинниками говорят культы божеств-покровителей села. Вообще местные культы были очень живучи, в частности культ Фракийского всадника, в коллегии почитателей которого входили местные жители и рабы. Распространены были местные астральные и солнечные культы (известно, что мать императора Аврелиана, родившегося в Паннонии, была сельской жрицей Солнца); на надгроб